Запорожский полковник полиции и участник АТО Александр Панченко: «Боевой опыт помогает в работе – выше ценишь человеческую жизнь»

Полковник полиции Александр Панченко — заместитель начальника ГУНП в Запорожской области в марте 2014 года возглавил специальную роту милиции ГУ МВД Украины в Запорожской области, которая была создана на базе расформированного после событий на Майдане спецподразделения «Беркут».

В ходе боя с Гиркиным, когда боевики стали обстреливать украинские позиции из различного вооружения, Панченко вместе со своим отрядом подбили несколько единиц техники и нанесли урон живой силе террористов. О том, как попал полковник полиции Александр Панченко в зону АТО, как удалось выстоять в тяжелом бою и как поступить Украине для возвращения Донбасса – в интервью Actual.Today, передает euromedia24.

— Журналист Юрий Бутусов, рассказывая о Вас, как-то вскользь упомянул о Вашем «боевом опыте в Абхазии». Действительно ли был такой опыт?

— Когда я пришел из армии, служил в 90-х в горячих точках, в Закавказском военном округе. Начал службу вообще с Прибалтики, потом служил в Грузии, в Северном Кавказе, был в Армении. Моя бригада находилась (21-я отдельная десантно-штурмовая бригада) в городе Кутаиси, в своей воинской части я был дежурным по роте.

Мы не лезли во внутренние конфликты, не убивали людей, мы выполняли функцию миротворцев и спасителей, просто несли свою службу – охраняли военные городки, занимались боевой подготовкой, обеспечивали безопасность, вывоз граждан (через паром, самолеты в Крым или Новороссийск), эвакуировали и материально-техническое имущество вооруженных сил на то время.

В одну из прекрасных летних ночей произошел такой случай: войска захватили две части. Ночью стреляют по части, я забегаю и кричу: «Рота, боевая тревога!», беру автомат и начинаю стрелять из входа в казарму (стреляли уже по мне и сыпались стекла). Мы отбили эту атаку. Это был мой первый спонтанный бой, где я проявил себя как командир.

— В публикациях о Вас, как правило, рассказывается об участии в АТО, но почти ничего не говорится о более ранних годах. Например, почему Вы выбрали работу в правоохранительных органах, в МВД?

— После армии мне хотелось «экстрима», командировок, выполнять миссию миротворца, и я пошел в «Беркут» (изначально это был ОМОН, в 93-м году в Запорожье было создано подразделение). Пробыл я там 8 месяцев, потом понял, что нужно расти дальше – сдал зачеты, рукопашный бой и перешел в спецподразделение «Сокол». Здесь нужно было думать головой, проводить различные спецоперации. Поработав до 95-го года, понял, что нужно расти еще выше – учиться в вузе. Я поехал в Донецкий институт внутренних дел, но так и не поступил. Все из-за глупой банальности – в мою зачетную книжку прилепили не ту фотографию. Я пришел на экзамен, мне сказали, что «это не вы», пошел в деканат поменять, но в конечном итоге мне сказали приезжать на следующий год.

После этого почему-то я подумал, что с милицией связываться не надо – поступил в Запорожский государственный университет на кафедру Физического воспитания и спорта. Отучился там, потом в 98-м получил офицерское звание «Младший лейтенант».

Места в спецподразделении для меня не было, хотя я мечтал служить именно там, пришлось перейти в отдел по борьбе с бандитизмом. Там отработал от младшего лейтенанта до майора. За это время были разоблачены 4 ОПГ, около 15-17 человек сели в тюрьму за преступления. Мы занимались бандитами, вымогательствами, рэкетом, убийцами. Пробыл я там приблизительно 8 лет и в 2006 году я перешел опять в «Сокол». Тогда, в связи с гибелью начальника отдела Кривенко В. Г., тяжелоатлета, мастера спорта международного класса, призера СССР, должность начальника отдела предложили мне. Я начал входить в курс событий, начал снова заниматься спортом. Командиром отдела я работал до 2013 года, а в 2014-м, после Майдана, меня прикомандировали в «Беркут» (после Майдана его расформировали и назвали «подразделением милиции специального назначения»). Оттуда мы и поехали в Донецк.

— Расскажите об участии в АТО. Какие были задачи у Вас и Вашего подразделения?

— В Донецк мы приехали со щитами, со мной было 30 человек. Там мы, по приказу министра МВД Авакова, сдали щиты и получили автоматы, потому что ситуация в городе накалялась. Меня поставили охранять телевышку в центре Донецка. Я разделил личный состав наполовину – 15 человек дежурит днем, 15 ночью. На утро сепаратисты захватили СБУ, и буквально через час они были на телевышке. Они начали атаковать, стрелять из пистолетов и автоматов. Я тоже дал команду своему личному составу занять позиции, после чего «атакующие» резко ретировались. Это было первое боевое столкновение – без убийств. Можно было ликвидировать всех нападавших, но я посчитал: зачем проливать кровь, если люди итак поняли, что они «запутались».

После захвата главного управления милиции в Донецкой области нам дали команду оттуда выехать. Я приехал в Запорожье, здесь нас наградили. Директор Донецкого областного телевидения Джолос набрал тогда лично Авакову и поблагодарил личный состав запорожской роты милиции, который не дал захватить пророссийским сепаратистам телевышку

— Почти ровно 5 лет назад ваше подразделение одно из первых вступило в бой с боевиками Гиркина-Стрелкова. Расскажите об этом.

— Я усилил своим личным составом десантников, которые отправились на Донбасс «в никуда» — в неизвестность. После того, как сбили самолет над Луганском, у них началась паника: жены бросают, говорят «я сделаю аборт», «тебя убьют». Пытались их как-то успокоить, но это ни к чему не приводило. У нас в составе было более спокойно: еще когда люди приходят на службу в такое подразделение, они знают, куда идут. А там люди шли в армию «для мирной жизни», но когда оказалось, что тяжело, начали реально морально падать.

Я организовал работу, поставил свои посты, потому что заметил, что все посты спали, и полностью контролировал всю ситуацию. Потом произошел выход колоны Гиркина. О том, что что-то будет, мы знали давно (перед этим мы слышали по рации, что были бои в Семеновке, на Рыбхозе, где первый блокпост сбежал и бросил всех, а пацаны там погибли). Предательство и трусость там было, больше ничего.

Мы слышали, как танки ночью зашли по полям, на утро видели, как они ездят по городу. Буквально за два дня они зашли в Славянск. До этого мне передали тепловизор – и я видел все, что творится ночью. С помощью него, кстати, мы задержали, например, человека, который ехал ночью на велосипеде по полю – пытался попасть к Гиркину. У него в военном билете было написано, что он механик-водитель БМД, а Гиркин как раз только начал набор именно механиков-водителей БМД.

Я дал команду своим приготовиться, десантникам Андрей Ткачук дал команду залечь в окопы и сидеть там, я своих вывел на первую линию (я учил своих бойцов тактике боевых действий). Взял с собой Бондаренко Саню, около 50 гранат, 5 гранатометов и около 1000 патронов на два автомата. Одного из бойцов я посадил в танк, чтобы он в нужный момент фарой «ослепил» приборы ночного видения на вражеской технике. Заминировали дорогу, чтобы не прошли танки. В общем, мы были готовы к столкновению с противником.

В ту ночь услышали сначала движение автомобиля. Мы начинаем стрелять. В один момент танк противника начал ехал на меня, боец включил фару, ослепил танк. В этот момент танк стреляет и попадает туда, где сидели наши ребята. Их сразу зарыло. Второй выстрел, я поднимаюсь стреляю в него. Начинается перестрелка, начинает ехать БМД. Мы попали танку в задний люк, после выстрела танк остановился, задымил, загорелся, и затем, под сосредоточенным огнем, взорвался.

Десантники в это время сидели в окопах, по нам стреляли из автоматов, но никто не стрелял по ним. У нас в часа два ночи закончились патроны. Десантники дали патроны, я нашел лейтенанта и спрашиваю его: «А ты чего не стреляешь?», на что он ответил: «Это не моя война, я воевать не буду». Он дал мне гранатомет, а ему впоследствии дали «Богдана Хмельницкого» (Орден Богдана Хмельницкого — государственная награда Украины для награждения граждан Украины за особые заслуги в защите государственного суверенитета, территориальной целостности, укреплении обороноспособности и безопасности Украины, — Прим. Ред.) Вот такие вот ребята-«помощники».

Кстати, после этого я понял, что в армию раньше брали всё, что есть. У десантников был потерян боевой дух, хлопцы набраны разношерстные. Они и сами говорили: «У нас даже безногие служат».

После боя я взял свою группу и мы начали зачищать территории. За это время мы нашли троих человек, которые лежали в траве. Среди них оказались две девчонки и один парень. Одна была журналисткой РЕН-ТВ, у второй было при себе удостоверение ДНР, где написано «снайпер». Одну девчонку мы вытянули горящей из БМД, она была стрелком боевой машины (при себе было официальное удостоверение). И нашли еще одного наводчика, который сидел в кустах и наводил на нас артиллерию.

В период боя по нам стреляли из Славянска и Краматорска, глушили минометами. Целую ночь шел бой. В ходе боя нами было уничтожено 4 единицы боевой техники, по одной версии было убито 20 человек, по сепаратистской – около 40.

— Вы гордитесь этим боем как командир?

— В бою с Гиркиным я не потерял ни одного бойца, у меня был только один раненый, которому мы сами оказали медицинскую помощь. Мы все сделали правильно и спасли всех десантников – детвору, 94-го года рождения, они мне все были как дети. Когда бой закончился, они утром пришли и сказали: «Командир, спасибо, что вы нас спасли, что воевали». Я думаю, это был самый серьезный бой и его результатом я могу гордиться.

После боя с Гиркиным, среди всех моих, наградили только меня, Бондаренко, и через два года я смог добиться, через кучу инстанций, награждения еще одного сослуживца. Десантникам необоснованно дали Богдана Хмельницкого, десятерым «за мужество», потом «Героя Украины» за то, что человек просидел в окопе.

Обидно одно, что ребят не наградили. Та власть как-то относилась к награждению ребят несправедливо. Мне стыдно за руководителей страны, которые боятся дать медаль человеку, который принесет в два раза больше героизма этой стране. Ему не надо 100 тысяч долларов, дайте ему обычную медаль и он будет рвать. Но, у нас страна дураков.

— В обществе продолжаются споры о сценарии освобождения Донбасса. Военный путь кажется более быстрым, но платить за него придется тысячами жизней украинских солдат. А путь переговоров и санкций — очевидно, более долгий и сложный. Ваше мнение, как человека, побывавшего во многих боях, какой путь стоит выбрать Украине?

— Путь санкций и переговоров ничего не даст. Военный путь неэффективен, потому что погибнет очень много людей. Там очень много людей уже освоились. Я до сих пор не могу понять, почему гибнут наши солдаты.

Я считаю, что это все из-за неквалифицированного подхода офицеров. Они вообще не учат ничему, нет дисциплины. Потому что – рассказываю из опыта – любой обстрел ты слышишь, как только он начинается. И как только ты слышишь свист, хлопок, выстрел, ты должен лечь, бежать нельзя. Я так учил своих бойцов. И вот мои хлопцы это все прошли и поняли, что свист – он лег, разрыв – он в окоп прыгнул и всё нормально. Это обычная задача офицера – научить.

Каким способом освободить Донбасс? Я предлагал, я писал нашим великим руководителям, тому же Юре Бутусову, обычный вариант. У нас есть полиция, есть какое-то доверие полиции. Армия – это «увидел – выстрелил». А полицейский, например, стрелять в невооруженного человека не будет. Здесь нужно сделать так. У нас сейчас стоят на линии разграничения вооруженные силы Украины, на той стороне стоит противник – неважно, россияне или местные. Что мы делаем? Мы договариваемся: «Ребят, мы не хотим воевать, это наша земля, вы нам ее отдадите, но мы хотим ее вернуть мирным способом». Мы даем задание нашим войскам отойти в зоны дислокации – Краматорск, Славянск, Запорожье, Днепр, Мариуполь, а туда направляем полицейских, на обычных УАЗиках и пусть патрулируют населенные пункты, при этом параллельно идет разминирование. И ту сторону просим сделать то же самое. Мы отводим войка, к примеру, на 50 км, и та сторона пусть отводит.

Мы не говорим о том, что война закончилась, но мы убираем вооруженные силы, а завозим туда полицейских, и просим противника точно также поступить.

И вот мы ездим с полицейской миссией, пока все не решится. Ты же понимаешь, это ж война не Украины и России. Это война глобальная, потому что идет передел территорий. Если мы поставим туда полицейскую миссию, мы заканчиваем войну, у нас не один человек не будет гибнуть. Но люди не понимают этого и говорят: «Це зрада». А мы не «зраджуєм», если у нас каждый день гибнут люди?

— Еще один актуальный спор — о проведении парада на День независимости. Такие споры были и летом 2014-го. Какое Ваше отношение к параду?

— Я считаю, что Зеленский все правильно сделал. Никому не нужны эти парады. Все же помнят: когда пришел Петр Алексеевич к власти, он сказал, что мы наконец-то позабудем советское прошлое. Но почему-то опять начали демонстрировать и бряцать оружием старым и никому не нужным. Зачем он нужен этот парад? Лучше в этот день закрыть Крещатик, во всех городах закрыть центральные площади, выставить мороженное, концерты какие-то, пускай детки бегают и радуются, пусть военные хоть один день отдохнут, побудут с семьями, и это будет самый лучший день для них. И то, что Зеленский сказал раздать военным премии, это я тоже поддерживаю.

— Боевой опыт чем-то помогает, или, возможно, наоборот мешает в работе в полиции?

— Боевой опыт помогает. Потому что, во-первых, ты ценишь людей, человеческую жизнь. Во-вторых, ты сразу видишь в человеке, сможет ли он что-либо сделать. В-третьих, ты осознаешь, какие могут быть последствия за те или иные действия. Боевой опыт – это дух, человек силен морально.