Пашинян и карабахское урегулирование: «бархата» не будет

Внутриполитическая ситуация в Армении после состоявшейся в стране весной этого года «бархатной революции» остаётся напряжённой. И это несмотря на довольно скучные итоги досрочных парламентских выборов (9 декабря). Седьмой созыв Национального собрания (парламента) Армении сформировали всего три политические силы при неоспоримом доминировании блока «Мой шаг» (88 депутатских мандатов в 132-местном законодательном органе) во главе с лидером «революции», ныне исполняющим обязанности премьер-министра Николом Пашиняном. Прошедшие в парламент вместе с правящим блоком партии «Процветающая Армения» и «Просвещённая Армения» лишь символически можно отнести к оппозиционным действующей власти.

Но «скучный» парламент постреволюционной Армении не сулит ей скорейшее преодоление внутренней турбулентности. Тем более, когда на передний план выходит традиционная головная боль всех руководителей республики после обретения ею независимости в 1991 году. Урегулирование карабахского конфликта постепенно втягивает в свою «воронку» Пашиняна, не обещая ему лишённого серьёзных внешних вызовов правления.

После формирования в Армении нового правительства с заранее изветным премьером предстоит интенсивная работа в процессе карабахского урегулирования. О том, что это будет именно активная и нацеленная на конкретный результат работа, сомнений нет. Международные посредники в лице трёх сопредседателей Минской группы (МГ) ОБСЕ и представляемых ими государств (Россия, США и Франция) уже дали понять, что настроены вывести Армению и Азербайджан из переговорного тупика. Какими возможными вызовами персонально для Пашиняна это может обернуться и какова степень реальных ожиданий Москвы, Вашингтона и Парижа по части достижения перелома в урегулировании, прояснится в первые месяцы 2019 года. Впрочем, уже сейчас ясен круг проблем, решение которых для лидера «бархатной революции» крайне затруднительно.

На заре оглашения своей карабахской повестки, сразу после избрания в мае премьер-министром, Пашинян назвал вовлечение представителей непризнанной Нагорно-Карабахской Республики (НКР) в переговорный процесс одним из внешнеполитических приоритетов. Однако в этом вопросе ничего нового решительно не произошло, что дало внутренним оппонентам Пашиняна поводы указать на его популизм применительно и к вопросу карабахского урегулирования.

Новый армянский лидер продолжил традицию вступления в переговорный контакт с азербайджанским коллегой без привлечения в официальный процесс НКР. Её власти Ереван информирует о ходе и результатах общения с Баку по завершении встреч, что и делало предыдущее руководство Армении. Никол Пашинян сам инициировал неформальное общение с Ильхамом Алиевым «на полях» саммита СНГ 28 сентября в Душанбе. Достигнутые там устные договорённости лидеров двух республик о снижении напряжённости на линии соприкосновения войск никак не обозначили даже формальное вовлечение третьей стороны конфликта — Нагорного Карабаха — к результативной части беседы премьера Армении и президента Азербайджана.

Дальше-больше. Пашинян не только не внёс сколь-нибудь значимых изменений в субъектность НКР за столом переговоров, но своими дальнейшими действиями наглядно продемонстрировал, что Ереван продолжает решать за Степанакерт все основные вопросы, вплоть до кадровых перестановок в карабахской столице. Вспомним историю с переходом министра обороны НКР Левона Мнацаканяна на другую должность после того, как он позволил себе критическое замечание в связи с заявлениями ближайших сподвижников Пашиняна во время предвыборной кампании в Армении (1).

Никол Пашинян пока не добился вовлечения Карабаха в официальные рамки переговоров, и мало что свидетельствует о его реальном настрое достичь данной цели. На пути к ней необходимо принимать другие ответственные решения: декларацию о признании государственного суверенитета Нагорного Карабаха или хотя бы заключение с ним «большого договора» (2). Если сама Армения официально не признаёт отдельную правосубъектность НКР, то почему это должен делать Азербайджан, соглашаясь на возвращение к трёхстороннему формату переговоров?

Ни на то, ни на другое (признание независимости Нагорного Карабаха и заключение с ним «большого договора») предшественник Пашиняна на посту руководителя Армении — Серж Саргсян — так и не решился. На сегодня нет пока и малейшего признака в пользу того, что новый армянский лидер сдвинет позицию Еревана в этих вопросах с «мёртвой точки».

Запуск работы механизма расследования инцидентов на линии соприкосновения войск, о котором разговоры ведутся уже несколько лет, также никак не обозначен в числе карабахских приоритетов Пашиняна.

С его стороны нет подвижек и по более «приземлённым» вопросам, которые бы засвидетельствовали качественно новый подход Еревана. Так, армянский премьер пока не слетал в Степанакерт на гражданском лайнере, тем самым став первым пассажиром авиамаршрута между двумя армянскими столицами, что в своё время обещал, но так и не выполнил Саргсян.

Нынешний глава правительства Армении постепенно начинает действовать в рамках установившейся модели поведения лидеров республики на карабахском треке. В том числе и в крайне чувствительном для армянской стороны конфликта территориальном вопросе. До сих пор, а с момента принятия Пашиняном армянского политического штурвала прошло более 7 месяцев, он не обозначил свой подход в отношении так называемого «пояса безопасности» вокруг Нагорного Карабаха.

Немного недавней предыстории данного вопроса. В сентябре 2017 года министерство иностранных дел Армении решило немного взбудоражить общественное мнение республики. Возможно, это получилось непреднамеренно. Однако результат в виде заметного оживления дискуссии по поводу сдачи или удержания территорий вокруг Нагорного Карабаха оказался налицо. Тогдашний глава армянского внешнеполитического ведомства Эдвард Налбандян не исключил уступку Баку некоторых территорий вне пределов бывшей Нагорно-Карабахской автономной области в составе Азербайджанской ССР, обставив это одним условием. Согласно ему, из переданных Азербайджану районов населению непризнанной республики ничто не должно угрожать. Из этой позиции можно было предположить, что для Еревана в «эпоху Саргсяна» было достаточно добиться от Баку твёрдых гарантий невозобновления войны в зоне конфликта, окажись «пояс безопасности» вокруг НКР под контролем азербайджанской армии. А также связать передачу территорий с условием фиксации временного, переходного или какого-то ещё, но статуса для Степанакерта, также твёрдо признанного Баку.

Обсуждаемый все последние годы Арменией и Азербайджаном при посредничестве трёх стран-сопредседателей МГ ОБСЕ алгоритм разрешения затяжного конфликта предусматривает возвращение сначала пяти (из них первоочередной передаче подлежат два частично контролируемых армянскими силами Агдамский и Физулинский районы бывшей Азербайджанской ССР), а потом и оставшихся двух районов «пояса безопасности» вокруг Нагорного Карабаха. Это отражено в известных совместных заявлениях президентов стран-сопредседателей МГ, такой подход официальным Ереваном никогда не отвергался. Весь вопрос упирался лишь в порядок подобного возврата, который армянская сторона обуславливает параллельным предоставлением НКР промежуточного статуса вместе с международными гарантиями её безопасности. В свою очередь, Баку требует безусловного возврата хотя бы части из семи районов до того, как поставит собственную подпись под бумагой, где будет оговорен временный статус НКР. Всё остальное — «вариации» ключевой темы продолжающихся двусторонних встреч глав МИД Армении и Азербайджана при участии сопредседателей МГ.

Следует отметить, что карабахский коллега Эдварда Налбандяна, бывший глава МИД НКР Карен Мирзоян 18 сентября прошлого года заявил, что Степанакерт выступает категорически против сдачи каких-либо территорий Азербайджану. «Ни одна из территорий республики не может иметь иного статуса, чем тот, который сегодня есть», — подчеркнул Мирзоян. Согласно статье 175 Конституции НКР: «До восстановления территориальной целостности Республики Арцах (армянское историческое название Нагорного Карабаха — EADaily) и уточнения границ публичная власть осуществляется на территории, фактически находящейся под юрисдикцией Республики Арцах».

Ничего подобного от Пашиняна мы пока не услышали. Видимо, придя к власти, он занял хорошо известную позицию всех своих предшественников. Согласно ей, признание Арменией независимости Нагорного Карабаха, а также категорическое заявление в отношении принадлежности территорий «пояса безопасности» армянской стороне будет означать неминуемый срыв переговоров и «развяжет руки» Азербайджана для новой войны в Карабахе.

Очевидно, между Арменией и Нагорным Карабахом есть определённые разночтения в том, что касается территориального аспекта урегулирования конфликта. Ценой согласия армянской стороны начать конкретные обсуждения с Азербайджаном по части территориальных разменов могло бы стать официальное вовлечение Степанакерта в переговорный процесс. Если у НКР есть своя конституция, где чётко прописано отношение непризнанной республики к вопросу территорий, то только она и может согласиться обсуждать и принимать окончательные решения в данной части урегулирования конфликта. Но принципиальных заявлений в связи с этим от Еревана как не было, так и нет.

Пашинян не очертил свою «красную линию» в территориальном аспекте карабахского конфликта. Возможно, он ещё сделает это перед первой официальной встречей с Алиевым. Хотя у него было достаточно времени и поводов уже зафиксировать позицию Армении в вопросе территорий, который, напомним, идёт первым пунктом в упомянутых выше заявлениях лидеров стран-сопредседателей МГ ОБСЕ.

Азербайджан поставил перед собой конкретную задачу — добиться подписания соглашения о сроках вывода армянских сил из пяти районов вокруг Нагорного Карабаха. Чего добивалась Армения в бытность Саргсяна президентом республики и к чему она стремится сейчас, когда первым лицом страны стал Пашинян, остаётся во многом догадываться.

На состоявшемся 28 апреля 2016 года, спустя три недели после окончания «четырёхдневной войны» (2−5 апреля) в зоне карабахского конфликта, заседании исполнительного органа бывшей правящей Республиканской партии Армении тогдашний президент Серж Саргсян назвал три условия, соблюдение которых необходимо для возобновления переговоров с Азербайджаном. Это запуск механизма расследования инцидентов на линии соприкосновения войск, адресные заявления международного сообщества о ситуации в зоне конфликта и гарантии того, что Азербайджан не пойдёт на новую агрессию против народа Нагорного Карабаха. Некоторые армянские политики сразу и справедливо назвали тогда данные требования заведомо невыполнимыми. При этом необходимость участия в переговорах представителей НКР не была обозначена в качестве условия возобновления мирного процесса после апрельской войны. Но даже в таких, весьма скромных рамках карабахских тезисов Саргсяна каких-либо подвижек достичь не удалось. Ни одно из условий, которые были озвучены 28 апреля предшественником Пашиняна, не выполнено до сих пор.

Не отошёл Азербайджан и от воинственной риторики, на отказе от которой в качестве предварительной меры установления доверия между сторонами конфликта и возобновления переговоров в полноформатном виде (с участием представителей НКР) ранее настаивал Пашинян. Так, 17 декабря президент и верховный главнокомандующий ВС Азербайджана Ильхам Алиев назвал «сильный военный потенциал» республики «главным фактором для решения армяно-азербайджанского нагорно-карабахского конфликта». При этом он напомнил об «успешных операциях» азербайджанской армии во время апрельской войны 2016 года и на участке армяно-азербайджанской границы в нахичеванском направлении.

Налицо продолжение выступления Баку на переговорах с Ереваном с позиции силы. По всем признакам азербайджанское руководство при этом мотивируется новыми внешнеполитическими вызовами Армении, с которыми сталкивается Пашинян, включая охладевшие отношения Еревана и с Москвой, и с другими его союзниками по Организации Договора о коллективной безопасности.

В складывающейся ситуации у международных посредников карабахского урегулирования на порядок больше ожиданий по части «компромиссных решений» от Пашиняна, чем от Алиева. А что является наипервейшим компромиссом с армянской стороны в понимании внешних спонсоров не сложно догадаться: отвод войск из части районов вокруг Нагорного Карабаха.

У лидера «новой Армении» на сегодня колоссальный по местным меркам рейтинг внутренней электоральной поддержки — свыше 70%. Ничего подобного даже близко не было у предыдущего главы республики Саргсяна. Поэтому последний мог при общении с собеседниками из России, США и Франции прямо или косвенно ссылаться на возможную дестабилизацию внутри Армении, если от него будут требовать территориальные уступки. Серж Саргсян в качестве армянского лидера был крайне слаб изнутри, имея критически низкий кредит доверия со стороны местного избирателя. Но в качестве главы республики он устраивал практически всех её основных внешних партнёров. С приходом же Пашиняна ситуация претерпела качественное изменение. Теперь у Армении лидер, пользующийся сильной внутренней поддержкой, однако испытывающий дефицит доверия в отношениях с мировыми центрами силы. В связи с этим ожидания внешних игроков, а также Азербайджана вместе с Турцией по части «уступчивости» Пашиняна и стремления последнего войти в клуб «доверенных и предсказуемых» закавказских лидеров могут сойтись в одной точке.

Впрочем, цена «компромиссных решений» остаётся слишком высокой для любого армянского государственного деятеля, и Пашинян с его беспрецедентно высоким внутренним рейтингом не является исключением. Случись некий прорыв в переговорах по части территориального аспекта урегулирования на выходе предстоящей встречи Алиев — Пашинян, последнего в Ереване могут ожидать крайне нежелательные перемены. На парламентских выборах 9 декабря политические силы, выступающие с непримиримых позиций в карабахском конфликте (особенно в вопросе территорий), суммарно получили менее 6% голосов армянского избирателя. Речь о национал-радикалах в лице недавно созданной партии «Сасна црер» («Сасунские храбрецы», Сасун — армянская исторческая область, ныне расположенная в границах Турции) и партии «Дашнакцутюн». Однако поспешные шаги Пашиняна на встречу удовлетворения ожиданий международных посредников чреваты созданием в Армении целой коалиции сил под лозунгами «ни пяди земли». Тогда следует ожидать новой митинговой активности в Ереване, очередного внутриполитического бурления, которое непременно приобретёт ещё более опасный для Армении внешний окрас.

На самом деле Пашиняну сейчас не позавидуешь при всём уважении к его «революционному» таланту и высокому рейтингу. Плохо, когда твой главный политический капитал выстроен на антитезе бывшим властям, а на всех внутренних направлениях, прежде всего в экономичесой плоскости, ты остаёшься таким же уязвимым и нуждающимся во внешней поддержке, как и все твои предшественники. Возможно, именно поэтому лидер «бархатной революции» интуитивно старается создать задел на будущее, как-то подстраховаться от ожидающих его вызовов на карабахском направлении. В эту логику укладываются, например, его заявления о необходимости доведения оборонного бюджета Армении в ближайшие пять лет до отметки в 3 млрд долларов и выше.

Как известно, лучшая защита — это нападение. Пашинян, однако, на внешнеполитическом фронте, в том числе и на карабахском треке, большей частью ведёт «оборонительные бои» с переменным успехом. Ни один пример наступательной дипломатический тактики пока не стал реальностью со стороны политического руководства «новой Армении». Лидер «бархатной революции» никак не может «конвертировать» свой оглушительный внутренний рейтинг в сопоставимый успех на внешнем фронте. Очевидно, что его и всю армянскую государственность в наступающем году ожидают большие испытания, генерировать которые продолжит неурегулированность карабахского конфликта.

(1) В ходе агитационной кампании соратник Пашиняна по предвыборному блоку Сасун Микаелян, ветеран войны 1991−1994 гг., заявил, что «бархатная революция» в Армении более важна, нежели «победа в карабахской войне». На это незамедлительно последовала острая реакция из Степанакерта. В свою очередь, на заявления из Карабаха в довольно резкой форме ответил Никол Пашинян, который посоветовал президенту НКР Бако Саакяну «усмирить своих подчинённых и отправить их заниматься своими делами».

(2) О «большом договоре» Республики Армения и Нагорно-Карабахской Республики, который бы включил компонент предоставления гарантий безопасности и взаимной помощи на случай войны в регионе конфликта, говорится, по меньшей мере, с весны 2008 года. Покидавший тогда президентский пост Роберт Кочарян мог оставить в «наследство» Сержу Саргсяну такой договор. На том отрезке «смены караула» в Армении продвинуть подписание «большого договора» не получилось. Разговоры о нём периодически велись на протяжении всех прошедших лет и ненадолго оживились в дни апрельского противостояния в Карабахе. Тщетно, договор до сих пор не стал реальностью, и не ясна сама перспектива его появления на свет.