Что еще Трамп может сказать Путину?

Полнение одних и тех же действий снова и снова при ожидании иного результата может не соответствовать клиническому определению безумия, но это все же довольно хорошее мерило. Это также характеризует подходы президентов Барака Обамы и Трампа к работе с Россией по сирийской гражданской войне. Вашингтон и Москва неоднократно выступали с совместными заявлениями, в которых излагались принципы урегулирования конфликта и минимизации его ужасающих гуманитарных последствий. Но русские снова и снова нарушают свои обязательства.

Рассмотрим протокол. В ноябре 2015 года госсекретарь Джон Керри и министр иностранных дел России Сергей Лавров достигли договоренности по Венским принципам. Они призывали к прекращению боевых действий; снятию осады всех городов; беспрепятственному снабжению продовольствием, медикаментами и другими гуманитарными принадлежностями; разработке проекта конституции через шесть месяцев; и политическому переходному процессу продолжительностью в 18 месяцев. В декабре 2015 года эти принципы были закреплены в резолюции 2254 Совета Безопасности ООН. Режим президента Сирии Башара Асада грубо нарушил все условия: он не снял осады и не позволил беспрепятственно доставить гуманитарную помощь.

Русские тоже ничего не сделали. Хотя Асад и русские, наконец, осуществили прекращение огня два месяца спустя, оно рухнуло к апрелю 2016 года, когда режим Асада возобновил наступление на гражданские объекты с особым акцентом на больницы. Как и в случае с химическим оружием, Асад ударил по больницам, чтобы показать, что он не будет уважать никаких ограничений. Керри ограничился осуждением нападений Асада, в то же время жалобно призывая Москву действовать в соответствии с ответственностью, закрепленной в декабрьской резолюции 2015 года. «Мы все подписали одно и то же соглашение и поддержали одну и ту же резолюцию СБ ООН 2254, которая призывает к общенациональному прекращению боевых действий», — сказал он, добавив, что «она призывает к общенациональной, полной доставке гуманитарной помощи по всей Сирии».

Четкие слова, но без последствий. Неудивительно, что звонки Керри были напрасны. Осенью 2016 года он попытался снова, достигнув с русскими соглашения о совместном оперативном центре в надежде снизить уровень насилия и сделать возможным политический процесс. Он испытал разочарование в очередной раз, заявив, что «глубоко сомневается в том, что Россия и режим Асада могут и будут выполнять обязательства, согласованные в Женеве». Российским ответом было начало атаки на Алеппо с применением тактики выжженной земли, которая превратила в развалины восточную часть города, к слову, на тот момент крупнейшего в стране. Это положило конец усилиям Керри.

Трамп предпринял собственные попытки чего-то достичь с русскими. На полях саммита Большой двадцатки в Германии в июле 2017 года они с Путиным завершили работу над соглашением о прекращении огня в юго-западной Сирии. Трамп снова встретился с Путиным в ноябре на саммите Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества во Вьетнаме, где они опубликовали еще одно совместное заявление по Сирии. В нем подчеркивалась «важность зон деэскалации как промежуточной ступени в рамках усилий по сокращению насилия в Сирии, обеспечению соблюдения соглашений о прекращении огня, облегчению беспрепятственного гуманитарного доступа и созданию условий для окончательного политического урегулирования конфликта» на основе резолюции 2254 Совета Безопасности ООН.

Как же после этого действовали русские? Наряду с режимом Асада и иранцами они вели военные кампании, в ходе которых были разрушены и обезлюдели три из четырех районов деэскалации. Четвертый — тот самый, которого касалось соглашение Трампа и Путина по юго-западной Сирии — оставался спокойным, фактически освобождая силы Асада и его российских сторонников для атак в других местах.

В последнее время Асад и русские обратили свое внимание на юго-запад Сирии, который неустанно подвергается бомбардировкам. 21 июня Госдепартамент выступил с грубым заявлением, в котором предупредил режим Асада и российское правительство о «серьезных последствиях этих нарушений». Русские усилили бомбардировки, создав новый поток беженцев, в котором более 270 тысяч человек бежали к иорданской и израильской границам. Столкнулась ли Москва с «серьезными последствиями»? Нет — только со стремлением Трампа к саммиту с Путиным.

Ни Обама, ни Трамп не были готовы заставить русских столкнуться с какие-либо последствиями. Оба хотели уйти из Сирии, чтобы не втягиваться в это. И оба позволили Путину стать арбитром происходящих событий. Так что же делать Трампу, когда он и Путин встретятся в Хельсинки 16 июля?

Он должен возвести нужду в добродетель и указать на следующие моменты: что Соединенные Штаты сохранят свое ограниченное присутствие в Сирии до тех пор, пока не исчезнет Исламское государство (запрещенная в России террористическая организация — ); что если Иран продолжит укреплять свои позиции в Сирии, это приведет к более масштабной войне между Израилем и иранцами; и что мы полностью поддержим израильтян, сделав это в интересах Путина, чтобы остановить в Сирии экспансию иранцев и их сателлитов, а также предотвратить крупное региональное обострение. Трамп может даже предложить, чтобы русские были посредниками в ряду красных линий между израильтянами и иранцами в Сирии.

На самом деле Трамп мог бы также попросить Путина быть его каналом для связи с иранцами. Помимо ограничения возможности просчетов во взаимодействии с Тегераном, это может дать Путину долю влияния в координации с нами по Ирану. Поскольку Соединенные Штаты уже уступили Сирию России, история свидетельствует, что мы вряд ли добьемся большего.