Как Ближний Восток стал русской, а не американской игрой

Если Россия сумеет доказать, что ее модель переговорного торга и сделок дает результаты, можно смело предположить, что Путин попытается повторить свой успех в Восточной Азии.

Американские средства массовой информации полностью сосредоточились на «твиттеровской баталии» между президентом США и отцом баскетболиста из колледжа, которого освободили из китайской тюрьмы после личной встречи Дональда Трампа с руководителем КНР Си Цзиньпином. А в это время на даче Владимира Путина в Сочи решается геополитическая судьба Ближнего Востока.

Во-первых, сирийский руководитель Башар Аль Асад в начале этой недели нанес Путину неожиданный визит и поблагодарил его за российскую помощь, а также пообещал полное содействие усилиям России по урегулированию в Сирии. При этом Асад прекрасно понимал, что его отставка не входит в число предварительных условий. Затем Путин позвонил королю Саудовской Аравии Сальману, чтобы проинформировать его о ходе этих дискуссий, а также узнать о саудовских усилиях по внесению изменений в состав руководства сирийской оппозиции, которые предпринимаются, чтобы устранить, или, по крайней мере, отодвинуть на вторые роли самых яростных противников компромиссов с Асадом. И наконец, в Сочи прибыли президенты Ирана и Турции, чтобы провести трехстороннюю встречу с Путиным и обсудить переходный процесс в Сирии. Да, Путин позвонил Трампу и проинформировал Белый дом о состоявшихся переговорах. Однако смысл этого звонка можно было распознать безошибочно: Москва информировала Вашингтон в качестве жеста доброй воли, но при этом не искала американских указаний и разрешений, и даже не хотела, чтобы американцы участвовали в данном процессе.

Реакция в США обычно бывает предсказуема и трехвариантна. Первый вариант строится по принципу «Если хотят, пусть сами решают эту проблему». Такой подход основан на лозунге «Америка прежде всего». Второй вариант — это прогноз о том, что Россия все равно не добьется успеха. Сторонники этого подхода утверждают, что Соединенным Штатам не о чем беспокоиться, потому что Москва все равно не справится со своими задачами. Есть и третий вариант. Это морализаторские осуждения любых сделок и компромиссов с дамасским палачом. Общее во всех этих подходах то, что Соединенные Штаты не желают активно и серьезно участвовать в сирийском эндшпиле, предпочитая маячить на обочине процесса. Но здесь гораздо важнее другое. Те силы, на которые Америка в прошлом полагалась при проведении своей политики, меняют свои подходы, а параллельно с этим и своих союзников.
Пять лет назад мы с Рэем Такейхом (Ray Takeyh) на страницах этого издания рассказали о преобладающих закономерностях американских интервенций в разных странах мира. Сначала Соединенные Штаты, используя свою техническую, логистическую и авиационную мощь, оказывают поддержку ставленникам, действующим на местах. В Сирии Соединенные Штаты обратились к двум своим главным союзникам, таким как Турция и Саудовская Аравия, попросив их поддержать и оказать помощь анти-асадовской оппозиции. Кроме того, они сделали ставку на курдов, проживающих в этом регионе, которые стали основой вооруженных отрядов, сражающихся против «Исламского государства» (запрещенная в России организация — прим. пер.). Однако сегодня уже никто из этих союзников не верит заверениям Вашингтона. Все они обращают взоры на Москву, ожидая, что она предложит какую-то альтернативу, а также посредничество и протекцию при заключении сделок.

Конечно, усилия России могут еще потерпеть неудачу, и ее противники в США совершенно правы, когда указывают на многочисленные вызовы и препятствия. Но Россия все равно выиграет от своих попыток. Намного важнее то, что сочинский саммит подтверждает факт формирования новой расстановки сил в ближневосточном регионе.

Турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган теперь регулярно проводит встречи с Путиным один на один, причем с ним он встречается гораздо чаще, чем со своими номинальными союзниками из Европы и США. Эрдоган полностью изменил свою позицию. Теперь он уже не считает, что Турция должна противодействовать российской экспансии и укреплению власти Москвы в восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, что она делает в ущерб западным союзникам Анкары. В чем причина? Эрдоган полагает, что эти западные союзники не учитывают интересы Турции. Так почему бы не договориться с Кремлем, если это приносит больше выгод и результатов? По этой причине Эрдоган отказался от давней турецкой враждебности в отношении России и от стремления сдерживать московские амбиции, решив, что Анкаре и Москве лучше сотрудничать в общих интересах.

Кроме того, с какой стати Турция должна нести основную нагрузку в деле изоляции Ирана и конфронтации с этой страной? Почему бы ей не сесть с иранцами за стол переговоров и не достичь некоей договоренности на основе взаимных компромиссов и с учетом турецких и иранских интересов вместо того, чтобы сохранять конфронтационный подход к Тегерану? А для Хасана Роухани трехсторонний формат, а также появление транспортного коридора «север-юг» является гарантией того, что Иран больше никогда не попадет в политическую и экономическую изоляцию.

Для Путина это новое сближение с двумя крупными региональными державами, которые издавна являлись геополитическими противниками России, стало важным испытанием и проверкой его подхода к международным делам. Для него это не победная песнь взаимосвязанного будущего, а возврат к классической политике 19-го века с ее сферами влияния. В Сирии уже достигнут определенный успех, потому что в некоторых регионах соблюдается прекращение огня, и действуют зоны деконфликтизации. А если можно добиться прогресса в вопросе сирийского урегулирования без активного участия США, то почему бы не использовать такой трехсторонний формат и для решения других вопросов, начиная с проблемы курдов и кончая замороженным конфликтом между Арменией и Азербайджаном в Нагорном Карабахе? Путин как бы подсказывает Эрдогану (Роухани в таких подсказках уже не нуждается), что для достижения успеха им не нужен Запад и конкретно Соединенные Штаты Америки.

Что надеется получить от всего этого Россия? Это не просто погоня за дипломатической славой и престижем. Российские доводы в адрес Анкары и Тегерана заключаются в том, что черноморский и каспийский регионы не нуждаются в американском присутствии и вмешательстве. Важнейшим геополитическим достижением Путина является то, что благодаря его усилиям Турция, которая в прошлом выполняла функции барьера на пути расширения российского влияния, действуя по указке западного альянса, сегодня стала эффективным нейтральным игроком. Наращивая усилия в этом направлении, Москва в дальнейшем попытается выработать новые правила игры для Ближнего Востока, став в этой игре незаменимым судьей. Но если Россия будет играть такую роль, необходимо отказаться от любых попыток изолировать эту страну и оказать на нее давление. Среди прочего, следует отменить действующие сегодня санкции. В итоге Кремль не просто заслужит громкую похвалу за свою эффективную дипломатию, но и создаст силы, заинтересованные в статусе России как великой мировой державы.

А если Россия сумеет доказать, что ее модель переговорного торга и сделок дает результаты, можно смело предположить, что Путин попытается повторить свой успех в Восточной Азии.

Николас Гвоздев — профессор кафедры экономической географии и национальной безопасности Военно-морского колледжа США, и пишущий редактор National Interest.

Изложенные в статье взгляды принадлежат автору.