Ложь о битвах. Роман Теппель опровергает легенды германо-советской войны, год 1943

Военачальники чаще всего с удовольствием прославляют свои победы или интерпретируют поражения как «потерянные победы». Разумный и объективный труд мюнхенского историка современности Романа Теппеля (Roman Töppel), посвященный одной из важнейших и решающих битв Второй мировой войны, делает ставку на тщательный разбор причин битвы. Тем самым он выделяется среди целого ряда существующих мемуаров и документальной литературы, в которых глубоко волнующие снимки и пропагандистские фотографии, а также пронзительные рассказы очевидцев с обеих сторон пытаются произвести впечатление на читателя.

Кстати, зачастую распространяются легенды из давнишней литературы. Теппель — признанный специалист по Курской битве и в особенности по танковому оружию, которое летом 1943 года на обеих сторонах сыграло значительную роль: 10 тысяч танков и самоходных орудий вместе с тремя миллионами солдат и восемью тысячами самолетов.

Итогом немецкой «Операции цитадель» стало крупнейшее танковое сражение в истории. Труд Теппеля вышел в авторитетной серии «Сражения. Этапы мировой истории», он написан понятным языком, содержит множество карт и схем и доступен для тех, кто интересуется военной историей. Эрих фон Манштейн (Erich von Manstein), который считался крупнейшим стратегом на Восточном фронте Гитлера, умолчал в своих переизданных 18 раз мемуарах о том, что идея последнего большого наступления немцев на востоке принадлежала ему самому.

Адольф Гитлер, который вначале исходил из того, что операция будет носить ограниченный характер, постепенно принял идею Манштейна о широкомасштабном летнем сражении. Мощное наступление с целью окружения сходящимися ударами выступа, который образовали Курск, Орел и территория под Харьковом, должно было уничтожить южный фланг советского фронта. Таким образом предполагалось повысить шансы на укрепление вермахта, чья боеспособность снизилась после Сталинградской битвы. Речь шла о том, чтобы вернуть инициативу.
Время, боевые силы и задачи операции напряженно обсуждались в течение нескольких месяцев. Большой уверенности у высшего военного руководства не было. Рейнхард Гелен (Reinhard Gehlen) как глава «Иностранных армий Востока» (отдел Генерального штаба, куда стекались оперативные армейские разведанные о войсках РККА — прим. пер.) был одним их тех, кто отговаривал от широкомасштабного фронтального наступления. Ведь он знал об усилиях Красной армии, направленных на то, чтобы превратить Курскую дугу в крепость с мощной противотанковой обороной и пятью оборонительными линиями. Было понятно, что вермахту предстоит идти в наступление с силами, значительно уступающими силам противника. При этом даже Гелен не учел огромные ресурсы Степного фронта, которые были подтянуты в качестве резерва. В Москве, напротив, знали практически о каждой детали немецких расчетов.

Автор описывает подготовку обеих сторон наглядно и со знанием дела. В основной части своего труда он анализирует столкновение вражеских армий в «огненной дуге» и прежде всего уделяет внимание действиям среднего звена руководства. Так ему удается показать, как немецкие ударные части, несмотря на крупные потери, смогли пробить брешь в советской обороне, но не прорвались. Тем временем под Прохоровкой произошел решающий встречный бой элитных частей Ваффен СС с превосходящими по численности советскими танковыми соединениями, которые в самоубийственном порыве попытались совершить контрудар. В итоге они понесли колоссальные потери при относительно низких потерях с немецкой стороны.

Соотношение цифр до сих пор вызывает споры, но для российской стороны оно должно подкрепить утверждение о том, что Курск стал могилой немецкого танкового оружия. Немецкие военные историки, напротив, усматривают здесь на поле боя тактическое и техническое превосходство, которое, по их словам, не смогло на самом деле утвердиться, потому что в самый разгар битвы Гитлер отвел собственные элитные соединения из-за высадки союзников в Сицилии.

Эту мнимую связь Теппель может так же убедительно опровергнуть, как и другие легенды обеих сторон. Например, российская историография описывает как грандиозный успех то, что якобы удалось нанести неожиданный артиллерийский удар по немецким войскам, направлявшимся к месту сражения. Считается, что целые дивизии были, так сказать, разбиты. Все это чепуха и преувеличение, так же, как и утверждение о том, что утром 5 июля 1943 года удалось устроить немцам неприятный сюрприз в виде мощных воздушных атак на немецкие полевые аэродромы.

Хотя советские военно-воздушные силы могли задействовать вдвое — и не только — больше самолетов, немецкие истребители совершили в том воздушном бою почти на тысячу вылетов больше, чем вражеская сторона. С помощью своих легенд советские историки хотели подчеркнуть превосходство искусства управления своей Красной армии, так как сомнений в победе в Курской битве не было с самого начала ввиду численного превосходства.

Как показывает Теппель, тактические ошибки при командовании войсками необходимо приписать каждой из сторон. Со стратегической точки зрения, преимущество имела советская сторона, потому что ей удалось сначала сдержать более слабое наступление немцев, а затем не только отбросить их на исходные позиции в результате серии атак, но и вынудить к отступлению далеко на запад.

Советские мифы о Великой Отечественной войне сегодня как никогда прежде находят защиту у российских историков. Критические голоса пытаются подавить. Например, когда недавно молодой немецкий историк оспорил утверждение о том, что Рельсовая война партизан стала решающим вкладом в победу на Курской дуге, в России его [работу] внесли в список экстремистских материалов — сразу после Бенито Муссолини (Benito Mussolini). Он сегодня официально считается персоной нон грата. Если правда угнетает, [в России] с удовольствием прибегают к лжи в качестве мнимого лекарства.

В федеральном список экстремистских материалов нет никакого имени «молодого немецкого историка» «сразу после Бенито Муссолини», как утверждает автор. Две книги Муссолини значатся в списке под номерами 668 и 732 (прим. ред.).