Дипломатия Трампа под знаком отхода от прошлого

Будущий президент США хочет отмежеваться от предшественников по вопросам Китая, России и Ирана.

Неопытный президент, который обходится без услуг Госдепа в первых контактах с иностранными лидерами. Госсекретарь (при условии его утверждения Сенатом), который десять лет вел параллельную дипломатию во главе крупнейшей мировой нефтекомпании. Советник по национальной безопасности, который проводил следствие о политизации разведслужб страны. Все это указывает на то, что при Дональде Трампе, Рексе Тиллерсоне (Rex Tillerson) и Майкле Флинне (Michael Flynn) внешняя политика США может пойти в совершенно ином направлении.

Во время кампании будущий 45-й президент США дистанцировался от недавних внешнеполитических догм республиканцев, реализма и неоконсерватизма. Тем не менее, он не предложил настоящей альтернативы, а существующие в его команде противоречивые мнения путают следы. Взяв на вооружение регулярно поднимавшиеся на протяжение трех десятилетий темы, Трамп отстаивал видение мира, в котором США предстают жертвой некомпетентной администрации, а также политической и экономической двойственности великих держав: вчера — Японии, сегодня — Китая.

Агрессивное отношение к Китаю

Своеобразный неомеркантилизм ведет его к протекционизму и отходу от свободной торговли, которая до этого была центральной темой в программах республиканцев. Во время предвыборной кампании электорат партии резко перешел на сторону Трампа. Он также положительно воспринял первое проявление вмешательства государства в экономику в штате Индиана, где предприятие Carrier согласилось пересмотреть программу переноса производства в обмен на облегчение налоговой нагрузки.

Возможно, именно стремление изменить соотношение сил с Китаем подтолкнуло Трампа к первому шагу в сторону в дипломатии: 2 декабря у него состоялся телефонный разговор с президентом Тайваня Цай Ивэнь по инициативе последней. Речь идет о беспрецедентном событии с 1979 года, которое означает отступление от догмы, что Пекин — «один Китай», принимаемый Вашингтоном ради нормализации.

В интервью консервативному телеканалу Fox News 11 декабря Трамп вновь вернулся к этому вопросу и настоял на легитимности беседы: «Я прекрасно понимаю политику „одного Китая“. Но мне неясно, почему мы должны быть связаны ей (…), если, конечно, мы не заключим с Китаем договор по другим вопросам, в том числе торговле».

Яснее не скажешь. Для избранного президента, которому не по душе «огромная крепость посреди Южно-Китайского моря», возведенная Пекином вопреки протестам соседних стран, и нежелание китайцев «помогать» США по урегулированию проблемы северокорейского атома, все средства хороши в рамках глобальных переговоров.

Такая неприкрытая агрессивность по отношению к Китаю резко контрастирует с благожелательностью в адрес Москвы, несмотря на обвинения во вмешательстве в президентскую кампанию со стороны американской разведки на фоне следствия о кибератаках. Москва неизменно отрицает свою причастность к произошедшему.

Стремление улучшить отношения двух стран через восемь лет после их неудавшейся «перезагрузки» уходящим президентом Бараком Обамой, по всей видимости, связано с интересом Трампа к его будущему коллеге Владимиру Путину. Его поддерживают Майкл Флинн, который установил связи с Москвой после ухода из армии, и Рекс Тиллерсон, инициатор сближения между ExxonMobil и Роснефтью. Тут мы видим отход от традиционного недоверия республиканцев к России.

Третий момент был озвучен в понедельник влиятельной советницей Трампа Келлиэнн Конуэй (Kellyanne Conway). Он касается не Республиканской партии, а американской дипломатии. Речь идет об обещании перенести в Иерусалим посольство США в Израиле (пока что оно остается в Тель-Авиве, как и представительства подавляющего большинства государств). «Это значимый приоритет», — заверила советница. Американский Конгресс проголосовал за перенос еще 20 лет назад, но он блокировался тремя президентами, в том числе и республиканцем Бушем-младшим.

В теории, переезд должен произойти только после урегулирования палестино-израильского конфликта и подписания соглашения о статусе Иерусалима. Израиль считает его своей неделимой столицей, тогда как палестинцы тоже хотят разместить столицу своего будущего государства в восточной части аннексированного в 1967 году города. Его силовой захват не был признан международным правом. Таким образом, подобная американская инициатива (ее всячески поддерживают религиозные правые) означала бы безусловную поддержку израильских позиций.

Неоизоляционизм

Во время кампании Трамп сулил и другие перемены, как по вопросу потепления климата в рамках парижского соглашения, так и иранской ядерной программе. В команде Трампа находится рекордное число климатоскептиков. То же самое касается и убежденных противников Ирана вроде вероятного министра обороны Джеймса Мэттиса (James Mattis, его кандидатура еще должна быть одобрена Конгрессом, потому что он ушел из армии) или будущего директора ЦРУ Майка Помпео (Mike Pompeo). Магнат также нагнал тумана вокруг его отношения к НАТО, которая воспринимается как источник больших затрат для США.

Все эти моменты формируют представление о многополярном мире со множеством сфер влияния, в котором США следует отступить на линию защиты своих непосредственных интересов. Такая форма неоизоляционизма является вероятным курсом дипломатии Трампа. Как бы то ни было, в вышедшей 13 декабря в The New York Times статье заместитель госсекретаря Энтони Блинкен (Antony Blinken) предостерег насчет иллюзий о подобном миропорядке. По его мнению, он не будет «мирным и стабильным», потому что «гегемонистские державы редко довольствуются тем, что имеют».

К тому же, в программе Трампа не обходится без противоречий. Будет непросто сблизиться с Россией, одновременно противодействуя Ирану, раз обе страны сейчас устанавливают свои порядки на Ближнем Востоке. И было бы парадоксально давить на Китай, параллельно разорвав соглашение о свободной торговле с тихоокеанскими странами, ведь это только развязывает руки Пекину.