The Washington Post: В России правозащитные группы больше, чем когда-либо, нуждаются в поддержке Запада

В России более 100 правозащитных организаций, которые получают даже небольшое иностранное финансирование, были названы "иностранными агентами" - что в России может означать только "предатель".

Об этом пишет Людмила Алексеева в статье "В России правозащитные группы больше, чем когда-либо, нуждаются в поддержке Запада", опубликованной на сайте газеты The Washington Post.

В этом году исполняется 25 лет со дня распада Советского Союза и возрождения России. После 70 лет советских репрессий, одной из наиболее примечательных особенностей этого возрождения стало быстрое создание огромного, оживленного и эффективного гражданского общества России.

История правозащитного движения в России – это также история моей жизни, потому что я была диссидентом в советское время и сегодня с гордостью возглавляю Московскую Хельсинскую группу (МХГ), старейшую правозащитную организацию в России.

В 1990-х годах наша страна была бедной, и правозащитные группы не получали никакого финансирования. Нам повезло, что западные доноры поддерживали нашу работу. Даже, когда Россия встала на ноги, во многом благодаря резкому росту цен на нефть, в стране по-прежнему нелегко было найти финансовую помощь для правозащитных организаций. Для этого было много причин, не последняя из которых заключалась в том, что потенциальные доноры не хотели навлечь на себя гнев Кремля, поддерживая потенциально проблемные организации. И давайте признаем, правозащитная деятельность может быть проблемной.

За 15 лет пребывания Владимира Путина у власти, Кремль пытался представить ценность прав человека, как нечто чуждое России – особенно в свете событий в Украине два года назад. Критика правительства означает нелояльность, или, еще хуже – государственную измену. В соответствии с законом, принятым в 2012 году, более 100 групп, которые получают даже небольшое иностранное финансирование, были названы "иностранными агентами" - что в России может означать только "предатель".

Не только Кремль и контролируемые государством СМИ таким образом отравили общественное сознание, настроив против независимых групп. Есть также реальные правовые последствия для лидеров гражданских групп, в том числе до двух лет в тюрьме, если они отказываются соблюдать закон. Десятки групп втянуты в судебные разбирательства с правительством. Многие вынуждены были закрыться. Минюст недавно обвинил "Мемориал", ведущую правозащитную организацию, в использовании иностранного финансирования для причинения вреда России и попросил генпрокуратуру расследовать это.

Еще одна часть этой охоты на ведьм, направленной против иностранцев, это прошлогодний закон, запрещающий "нежелательные" иностранные организации, которые якобы подрывают оборону России, безопасность или конституционный порядок. Но реальной целью по-прежнему остаются россияне. Те из нас, кто связан с этими "нежелательными", рискуют получить до шести лет лишения свободы. Цель состоит в том, чтобы изолировать нас и углубить пропасть между Россией и Западом.

Вскоре российские сенаторы попросили генпрокуратуру запретить 12 организаций как "нежелательные". В список вошли доноры, которые 25 лет назад помогали российским группам подняться и остаются важным источником поддержки и по сей день. Сначала был запрещен "Национальный фонд демократии", затем несколько месяцев спустя Фонды "Открытое общество". Фонд Макартуров и Фонд Чарльза Стюарта Мотта также были включены в список, и решили прекратить свою работу в России, ссылаясь на все более враждебный политический климат. Это невероятно грустно. Эти фонды так много сделали, чтобы помочь моей стране.

Теперь только ничтожно малое количество доноров по-прежнему готовы продолжать финансировать правозащитную деятельность в России. Это несложно понять. Все доноры хотят видеть результаты своих инвестиций, но каких результатов можно ожидать, когда здесь, похоже, опускается новый железный занавес? Кто захочет чувствовать за собой вину, если лидера группы, которую они поддерживают, посадят в тюрьму, или хуже?

Несколько лет назад, моя организация прекратила прием иностранного финансирования, потому что я не могла просить свою команду идти на риск, который был связан с клеймом "иностранный агент". Но я полностью поддерживаю своих коллег в правозащитном движении, которые мужественно выдерживают правовые и политические атаки.

У меня нет ответов на трудные вопросы. Но я отказываюсь терять надежду.

Также поступают и сотни активистов, которые ставят на карту все – свою свободу, свои семьи – чтобы продолжать правозащитную деятельность в России. Они борются за ценности, которые в первую очередь помогли получить западную помощь. Доноры должны найти способ поддержать их. Конечно, они сталкивались с гораздо большими проблемами в других странах мира. Проект по защите свободы в России стоит попытаться реализовать, пока есть россияне, которые готовы его поддерживать.

На встрече несколько месяцев назад, я обратилась к Путину напрямую с просьбой отменить ужасный закон об "иностранных агентах". Я сказала ему, что правительство не должно обвинять нас в чем-то, в чем мы не виноваты. Он еще никак не отреагировал на мою просьбу. Называйте меня глупой, но я до сих пор надеюсь. Если бы сегодня я могла встретиться со всеми западными донорами, которые вкладывали деньги в правозащитную деятельность в России, я бы похвалила их за веру в нас 25 лет назад, и попросила бы их не отказываться от своих российских партнеров. Особенно теперь, когда дело принимает крутой оборот.