Российско-израильский конфликт в небе над Сирией

Внезапное ухудшение российско-израильских отношений из-за российского самолета-разведчика, случайно сбитого сирийскими ПВО, и гибели 15 членов его экипажа стало тем инцидентом, который обязательно должен был произойти, поскольку у двух сторон очень разные взгляды и цели в этой войне — у одной масштабные, а у другой узкие. И действовавшее между ними временное соглашение было очень непрочным.

У российского президента Владимира Путина обширные цели и виды на будущее. Его политика в отношении Сирии и Израиля является составной частью стратегии по превращению России в важного игрока на всем Ближнем Востоке. Это хорошая и реалистичная стратегия, достойная подражания. Следуя ей, Россия ведет переговоры со всеми и не допускает того, чтобы жесткое деление региона на друзей и врагов сдерживало российские дипломатические усилия. Путин мастерски разыгрывает свои карты, а его правительство стало более влиятельной силой на Ближнем Востоке, чем Соединенные Штаты, хотя Россия за последние 20 лет израсходовала в этом регионе намного меньше ресурсов, чем США.

Взаимодействие с Израилем не мешает России сохранять верность сирийскому режиму Башара Асада и не лишает ее оснований для такой верности. Напротив, консультации с израильтянами оказались полезным инструментом в деле деконфликтизации и прекращения военных действий. Они в немалой степени способствовали тому, что трагедия с российским самолетом не произошла намного раньше. Достижению российских целей способствует и то, что Москва побуждает Израиль в большей степени заниматься Ираном и «Хезболлой», и в меньшей сирийским режимом.

У израильского правительства Биньямина Нетаньяху, который за этот год уже трижды летал в Москву на консультации с Путиным, более узкие цели и намерения. Оно стремится к тому, чтобы безнаказанно применять свою военную силу в регионе за пределами собственных границ. В Сирии Израиль сосредоточил свое внимание на Иране и его ливанской союзнице «Хезболле». Эти игроки ни в коем случае не смогут лишить Израиль военного превосходства в регионе, но для израильского государства важна безнаказанность и возможность наносить удары. За последние два года оно нанесло около 200 таких ударов в Сирии. Это именно те боевые действия, ведя которые, Израилю не надо особо беспокоиться об издержках и осложнениях.

С учетом характера и размаха военных операций Израиля и России в Сирии деконфликтизация в равной степени полезна и выгодна обеим странам. Израиль тоже старается побуждать Россию к определенным действиям. В частности, он настаивает, чтобы русские удерживали иранцев подальше от линии контроля на оккупированных израильтянами Голанских высотах.

В Израиле, а иногда и в США порой возникает некое недопонимание этого последнего момента, касающегося российско-иранских отношений. Хотя Россия, Иран и сирийский режим в ходе войны в Сирии действуют как союзники, у каждого из них есть свои собственные, иногда несовпадающие интересы. Ни одна из стран не может приказать другим делать то, что они считают противоречащим своим интересам. В этом заключается потенциал дополнительных осложнений в российско-израильских отношениях.

Но произошедший на прошлой неделе инцидент связан со склонностью Израиля добиваться абсолютной безопасности для себя, причем зачастую в ущерб безопасности других. Он проводит атаки в соседнем государстве даже тогда, когда это государство, ощущая угрозу, открывает ответный огонь. В результате Россия потеряла 15 своих военнослужащих. Россия в отличие от США не испытывает внутриполитического давления, и ей не нужно скрывать тот факт, что россияне погибли вследствие действий Израиля в зоне военных действий. Но и ей со временем пришлось сделать жесткое заявление. Российский министр обороны Сергей Шойгу сказал, что Россия «вынуждена» пойти на ответные меры и поставит в Сирию зенитно-ракетный комплекс С-300, который намного совершеннее тех систем, которые уже есть у сирийцев.

Подробности того, что произошло в небе над Сирией на прошлой неделе, до конца неизвестны, и этой неопределенностью объясняется непоследовательность ответных действий России в самом начале, когда она колебалась между мягкой и жесткой реакцией. Москва утверждает, что израильские летчики прикрылись российским самолетом от сирийской ПВО. Израиль это отрицает и говорит, что к моменту пуска ракет его самолеты уже вернулись в израильское воздушное пространство. Но для русских самым важным оказалось то обстоятельство, что если бы Израиль не атаковал цели в Сирии, злополучная ракета не была бы запущена.

Этот спор и сопутствующие ему несчастья вряд ли приведут к фундаментальным изменениям в боевых действиях в Сирии и в российско-израильской дипломатии. Совершенствование сил ПВО Сирии осложнит ситуацию, но не удержит Израиль от дальнейших атак. Аналогичные инциденты возможны и в будущем, так как на практике очень сложно отделить то, что принадлежит Сирии (с которой Израиль сегодня не стремится воевать, поскольку привык к режиму Асада и видит в нем пресловутого «знакомого дьявола»), от того, что принадлежит ее иранским союзникам и «Хезболле». (Армия обороны Израиля заявила, что на прошлой неделе она наносила удар по сирийскому объекту, с которого сирийцы собирались передать иранское оружие «Хезболле».) Так или иначе, у России и Израиля остаются те же самые причины, что и раньше, для сохранения взаимодействия.