Наша уязвимая демократия

Несмотря на войны, ставшие катастрофами, главной победой 20-го века в нашей части мира стало развитие и расширение демократии. Избирательное право для женщин, а значит, для всех, стало реальностью лишь 100 лет тому назад. После Первой мировой войны государства в Европе получили право на самоопределение. После Второй мировой войны государство всеобщего благосостояния придало демократиям в нашей части мира легитимность, а наше общество, либеральная демократия, стало идеалом для всего мира. Все это увенчалось провозглашением «Конца истории» и окончательной победы рыночной экономики и демократий над коммунизмом и диктатурой, считал американский историк Фрэнсис Фукуяма. Это было тогда, когда исчезла Берлинская стена, а Советский Союз распался — почти 30 лет тому назад.

Мой русский город, Санкт-Петербург (корпункт газеты Dagbladet располагается в Санкт-Петербурге — прим. ред.), стал иллюстрацией к тому ответу, который дал Фукуяма. Сто лет тому назад здесь началась Русская революция. Гражданские войны (так в оригинале — прим. ред.) и коммунистический террор родом из большевистского переворота в Петрограде в ноябре 1917 года. В 20-м веке коммунизм вместе с нацизмом и фашизмом стал противоположностью демократии в борьбе идей и в геополитических конфронтациях. Многие считали, что все это можно было выбросить на свалку истории, потому что у демократии и рыночной экономики уже не осталось больше никакой идеологической или практической конкуренции. Мир увидел свет, так было объявлено в победном опьянении после холодной войны с помощью почти мессианских образов. В качестве своего рода признания идеологического поражения этот русский город в начале 1990-х в результате прямого и демократического референдума вернул себе свое изначальное имя — Санкт-Петербург, и выбросил на свалку коммунистическое имя, Ленинград.

Но сейчас — в 2018 году — мы сталкиваемся с тем, что победившие идеи демократии подвергаются атаке. Аналитический центр Freedom House, измеряющий и оценивающий состояние демократии и свободы по всему миру, сообщил, что вот уже 12-й год подряд число стран, в которых демократии стало меньше, выросло по сравнению с числом стран, где демократии стало больше. 12 лет подряд развитие идет не в том направлении, что нужно. Это значит, что свободной прессе в мире стало сложнее, что политические выборы стали менее свободными, что суды оказались в подчинении у политического руководства или стали более коррумпированными, что меньшинствам стало тяжелее, что мысль о том, что права человека универсальны, подвергается все более серьезному давлению. Либеральная демократия, которую мы в Норвегии по-прежнему считаем чем-то само собой разумеющимся, проигрывает. И история не окончена.

Мы видим это во многих частях мира, от Венесуэлы до Филиппин, где к власти приходят авторитарные лидеры — с помощью выборов или без них. Мы видим это на Ближнем Востоке, где военный президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси не допускает реальных соперников к участию в президентских выборах. Мы видим это в Тунисе, где семь лет тому назад началась «Арабская весна», и где вновь неспокойно. Мы видим это в Китае и в России, где некоторому многообразию пришлось отступить, столкнувшись со все возрастающим стремлением режима поставить все под свой контроль. И мы это видим, в частности, в Турции, где Реджеп Тайип Эрдоган установил политический контроль над судами и ведет настоящую борьбу за выживание с реальной или выдуманной политической оппозицией. И мы видим это в нашей части мира, в Центральной Европе, особенно в Польше и Венгрии, лидеры которых, лишенные способности мыслить демократически, вводят законы, противоречащие стандартам либеральной демократии, идеалом которой является баланс между органами государственной власти. Это азбука демократии.

То, что все это происходит во времена Трампа, разумеется, не случайно. В таких странах — союзницах США, как Филиппины, Египет, Турция, и странах ЕС, как Польша и Венгрия, авторитарные лидеры могут делать, что хотят, не опасаясь американской критики или угроз репрессий. Президент Филиппин Дутерте может позволять эскадронам смерти убивать подлинных или мнимых наркоманов и не просто рассчитывать на поддержку Трампа, но получать ее. Летом прошлого года Трампа восторженно приветствовали в Варшаве сторонники «сильного лидера» Польши Ярослава Качиньского. Это был единственный раз за всю его поездку в Европу, когда кто-то восторженно приветствовал Трампа.

В Белом доме обитает человек, который откровенно презирает демократические нормы — как у себя на родине, так и за границей. Трамп — президент, обращенный в себя, и миграционных кризис 2015 года привел к тому, что европейские демократии также стали больше обращены в себя — как в такой стране-лидере, как Германия, так и в маленькой стране Листхауг (имеется в виду Норвегия; Сюльви Листхауг (Sylvi Listhaug) в 2015-2018 году была министром по делам иммиграции и интеграции в правительстве Норвегии, она известна своим жестким отношением к иммигрантам — прим. ред.). Становится все более очевидно, что наша либеральная, открытая демократия — такая, какой мы ее знали — уже не является чем-то само собой разумеющимся. Потому что ей противостоят слишком мощные силы.