Его место на сценическом пьедестале так и осталось не занятым

30 августа мир шоу-бизнеса отметит скорбную дату. Да, да, и в этом мире веселья, музыки, песен, шоу и гламура тоже бывают черные дни. Один из таких — день смерти народного артиста России, депутата Госдумы II—VII созывов (1997–2018), героя «Норд-Оста» Иосифа Давыдовича Кобзона. Уже два года как этого великого артиста и самого настоящего человека больше нет с нами, но его место на российской сцене никем не занято. И не будет занято никогда.

Он — тот, кто мог спокойно сказать в глаза Шамилю Басаеву: «Ты для меня слишком мелкая сошка!». Он — человек, без страха вошедший к террористам, захватившим в заложники зрителей и артистов мюзикла «Норд-Ост», вступивший с ними в переговоры, в результате которых ему удалось вывести из зала женщину и троих детей.

Он — народный избранник, значимый политический и общественный деятель, на протяжении долгих лет защищавший интересы своих избирателей.

Он — народный артист Украины, до последнего дня занимающий самую жесткую позицию по отношению к печальным переменам на его любимой исторической родине. В ответ на честность и непримиримость его позиции новая украинская власть лишила Кобзона госнаград и почестей, в 2014 году ему, уроженцу Донецкой области, запретили въезд на территорию Украины. Сам певец утверждал, что ему «плевать» на запрет СБУ. Он активно ездил по Донбассу, поддерживал ДНР и ЛНР, радовался присоединению Крыма к России.

Но, конечно, для тысяч и тысяч россиян Иосиф Кобзон — это в первую очередь великий артист, самый дорогой, самый любимый, легендарный исполнитель обожаемых публикой песен, которые сам же и сделал золотыми хитами.

Для коллег же по сцене он был и другом, и учителем, а для кого-то и самым настоящим творческим «крестным отцом».

Какими только воспоминаниями не делились о Кобзоне его друзья и коллеги по сцене. Так руководитель и главный дирижер Академического ансамбля песни и пляски войск Национальной гвардии генерал-майор Виктор Елисеев рассказывал мне, как после операции Кобзон приехал с их коллективом на гастроли в Северную Корею, где артистом безмерно восхищались, а он отвечал взаимностью.

— Однажды нас пригласили во Дворец пионеров, а там был кружок аккордеонистов. Выходят порядка 120 детишек, которые играли удивительно виртуозно. И Иосиф спросил: «А на баяне умеете?» Они ответили, что «нет, потому что нет баянов». И тогда он на свои деньги закупил 50 баянов и отправил им. Через год мы снова там были — правда, он не смог поехать. И нам показывают оркестр баянистов, которые на этих самых баянах сыграли русские песни... — рассказывал Елисеев. — Это был мой ближайший друг, мне очень его не хватает. Это было одно из важнейших тяготений в моей жизни — общение с Иосифом. Он приезжал на студию, мы писали песни… В последнее время у него уже были проблемы с голосом: сказывалась тяжелая болезнь… Но он так старался! И что-то из трех-четырех попыток — раз, и прорывалось! Он выходил в аппаратную, и мы встречали его аплодисментами.

Иосиф всю жизнь был настоящим артистом — мы брали с него пример: как он готовится, как выходит, в каком костюме, в каких туфлях, как он приводит себя в порядок… В последнее время ему нужно было гримироваться, все-таки уже возраст сказывался, но он выходил в итоге как молодой человек. Это вызывало восхищение у нас — у всех. И я говорил своим ребятам: «Посмотрите! Никаких жалоб, никаких претензий, одно только желание выходить на сцену. Он в сто раз больше вас профессионал, но ценит свою профессию и бережно относится к своим зрителям».

Иосиф Кобзон был образцом отношений сына к матери — мать он буквально боготворил и сам рассказывал мне, как черпал в ней силу и поддержку даже после ее ухода из жизни:

— Когда происходят обидные вещи, а они происходят, и меня переполняет либо негодование, либо грусть, либо появляется депрессивное состояние, я иду на кладбище к маме. Стою возле ее могилки и мысленно говорю: «Мама! Ну что мне делать с этими людьми?» И вспоминаю, как она мне говорила: «Никогда не мсти! Не пытайся сделать зло даже взаимное. Никогда! Бог покарает, жизнь накажет, оставайся в доброте, и тебе будет намного легче».

Иосиф Кобзон очень дорожил своей семьей — своей супругой Нелли Кобзон, он гордился своими детьми, обожал внучек и внуков.

— Я спокойно могу уходить в мир иной, все у них есть, — говорил он журналисту незадолго до своего ухода из жизни. — И у детей, и у внуков: все обеспеченные, все образованные. Дочь окончила МГИМО, сын — юридический университет. Две внучки в этом году стали студентками: одна, Полина, теперь учится в МГУ, вторая, Идель, — в университете в Лондоне. Остальные растут. Они любят мою страну, песни, которые поет их дед. Я не культивирую пение среди внуков, но одна у меня очень талантливая девочка — Мишелька. Ей нравятся серьезные песни, она поет Булата Окуджаву, «Журавли», серьезные произведения. И очень хорошо поет.

«Он был экстремал и перфекционист, — говорит про ушедшего легендарного супруга Нелли Кобзон, — и настоящий мужчина».